Исповедь
Пик эпидемии коронавируса в Москве еще не достигнут, но значительная часть врачей из разных отделений городских больниц уже оказалась на больничном — некоторые с подтвержденным диагнозом Сovid-19 (в изученных The Insider больницах на работу не выходит около трети персонала). Число работающих медиков уменьшилось, а нагрузка из-за эпидемии сильно возросла. По признанию самих врачей, администрация больниц, опасаясь лишиться последних рабочих рук, запрещает им делать тесты на коронавирус даже при наличии симптомов, а иногда заставляет выходить на работу и тех, у кого Covid уже подтвержден. The Insider пообщался с врачом, работающим в одной из городских больниц, не перепрофилированных под прием больных с Covid, и рассказавшим, как администрация подвергает угрозе жизни врачей и пациентов, почему медики вместо надбавок могут получить даже меньше, чем обычно и что все еще мотивирует врачей ходить на работу.
У нас в отделении вирусологии половина коллектива на больничном. Как минимум у двоих человек подтвержденный Сovid-19.
В начале эпидемии администрация просила молчать о том, с каким диагнозом сотрудник оказывался на больничном. Один наш доктор залихорадил на работе, но ему сделали только КТ (компьютерную томографию) легких, а вот взять мазок для анализа отказались. Но он сдал его в другом месте, в итоге подтвердился диагноз — коронавирус. Но ему, врачу с лихорадкой и очагами в легких, руководство больницы посоветовало отлежаться дома пару дней и выйти на работу без больничного! А ведь любая пневмония переносится тяжело, а тут человек должен работать за себя и товарища с одышкой и температурой. А он еще и заразный.
Заболевшему коронавирусом врачу велели выйти на работу через пару дней
После массового ухода сотрудников на больничные весь коллектив хотел сдать мазки. Мы все контактировали с вирусом и можем заболеть, в этом нет ни у кого сомнений. Но администрация отказала — они посоветовали пить побольше чая с лимоном и медом. Теперь такая шутка ходит по больнице. Я знаю от своих знакомых, что во многих других больницах тоже не проверяют персонал на Covid, хотя это прописано в приказе <Приказе главного санитарного врача — The Insider> — делать тесты раз в неделю, а при симптомах — чаще.
А недавно сотрудник остро заболел на работе, но ему отказались сделать анализ на Covid и КТ легких. Скорее всего администрация дала такое распоряжение. Я думаю, что это решение не только на уровне нашей больницы. Скорее всего, так они хотят статистику «сбивать». Конечно, если человеку сильно плохо, он может сам сделать КТ в поликлинике за деньги, вызвать врача на дом или скорую и уехать на госпитализацию в специализированную больницу. Но нас возмущает позиция администрации, как минимум, такой отказ — это неоказание медицинской помощи.
Несмотря на то, что нашу больницу не перепрофилировали на лечение больных с коронавирусом, мы лечим их с самого начала эпидемии. Пациент поступает сначала к нам, после подозрительной картины КТ мы должны его отправить в специальный стационар. Мазки, анализы готовят несколько дней. В итоге он может находиться у нас от нескольких часов до нескольких дней. Пациенты лежат в «грязных» зонах, о поточности нет и речи. Как должно быть: если человек заражен, он не должен пересекаться с другими больными — нужно использовать отдельные лифты, лестницы, должна быть раздельная система вентиляции. А маршруты врачей должны быть построены таким образом, чтобы они заходили и выходили через разные входы, на выходе — душ и дезинфекция. Самим пациентам нужны боксы максимум на два места и с отдельными санузлами. У нас же такого нет. Пациенты лежат в обычных палатах на шесть человек.
Пациенты с Covid могут несколько дней лежать вместе с остальными
И у нас даже близко нет таких средств защиты, как в перепрофилированных больницах, — никаких спецкостюмов. Поначалу не было даже масок. Сейчас выдают респиратор FFP2 на сутки.
У врачей скорой помощи, которые много контактируют с потенциально зараженными людьми, перевозят их из больницы в больницу, вообще нет респираторов — только маски потрепанного вида, которые они, может быть, еще и не каждый день меняют. Я знаю от коллег в других больницах, что студентам-медикам, которые приходят в больницы волонтерами, вообще могут не давать средства индивидуальной защиты.
В других отделениях тоже болеют — где-то по четверти персонала. Но хуже всего у реаниматологов — у нас в больнице их осталось всего треть, да и те все простужены. Реанимационных коек и раньше никогда не хватало, как и аппаратов ИВЛ, и самых реаниматологов. Еще до эпидемии реанимация была перегружена. Поэтому визуально в реанимации мало что поменялось.
В перепрофилированных больницах действительно платят хорошую заработную плату, работа там очень тяжелая, но врачи стимулированы. Нам же ничего не доплачивают. Ходят даже слухи, что в следующем месяце может прийти голый оклад, так как больницы сейчас не проводят плановые операции за деньги. Ну, ждем следующего месяца. А работали бы в Коммунарке, были бы героями.
Нам ничего не доплачивают. Ходят слухи, что в следующем месяце может прийти голый оклад, так как больницы сейчас не проводят плановые операции за деньги
Большинство пациентов, которые к нам поступают, — это очень пожилые люди под 80 лет или пациенты 50–60 лет с хроническими заболеваниями. Я не вижу всей статистики, но примерно за ночь 4–5 диагнозов подтверждается — и людей отправляют в инфекционные больницы. За сутки их может набраться человек 15–20. Вообще, анализы мазка с подтверждением могут прийти только через 5 дней. Но если по КТ мы видим определенную картину, то человека стараемся отправить в профильную больницу сразу после КТ.
Реанимации тоже заполнены. Максимально в коридоре около реанимации мне удалось насчитать 9 пациентов.
Одно отделение в больнице отдали как палату медперсоналу, тем сотрудникам, которые живут в Калуге или в Твери, и не могут ездить домой из-за всей этой ситуации. Они там ночуют, и больница обеспечивает их питанием.
Чтобы стать врачом, нужно отучиться шесть лет в институте, потом год в интернатуре, где фактически приходится жить на работе. Мой друг за время интернатуры потерял десять килограмм мышечной массы только потому, что он не мог нормально питаться и качаться. А потом еще два года в ординатуре — без отпусков и выходных. Мы все привыкли, что мы каторжные, у нас никогда не было мысли о том, что можно жить как-то по-другому.
Что сейчас меня держит на работе — я понимаю, что если я уйду на больничный, то моя работа упадет на плечи моих коллег. Я просто не хочу их подводить. Наши медсестры и санитары ходят на работу с температурой. По-хорошему им также нужно на больничный.
Пойти в поликлинику и взять больничный – соблазнительная идея, но мы так пока не делаем. К тому же мы все считаем, что незаменимых людей нет. Да, если мы уйдем, в эпидемию больницам будет трудно. Но нам потом будет тоже не устроиться на работу, работа-то нужна. Поэтому все боятся место потерять, у многих семьи и дети.
Мы все сами изолировались еще до того, как это было объявлено в стране. Я не езжу к своим родителям принципиально. Я знаю, что еще до начала карантина многие многие врачи переехали от семьи, например, к друзьям, у которых нет пожилых родственников или маленьких детей.
Когда-то, рано или поздно, это все закончится.